Боги, которые играют в игры - Глеб Кащеев

Я взглянул на здоровяка снизу-вверх, затем отхлебнул пива и ответил:

— Никто. Просто мимо шел.

— А какого хрена ты тогда приперся в наш бар? — здоровяк подошел еще на шаг. Бармен — или кто там стоял за стойкой — старательно делал вид, что его происходящее не касается.

— А вы кто? Хозяин? Это чей бар? Я там как-то вывеску не разглядел. — Я решил скопировать манеру собеседника.

— Мы — здоровяк сплюнул на пол у моих ног — Стража. Гребанная стража этого гребанного города, и это наш гребанный бар. Тут место только для тех, кто не забыл с какого боку меч носить.

Кстати — и это удивляло — на поясе у многих из той компании действительно висели ножны, а не обычный полицейский набор, а у моего собеседника так вообще меч, судя по ножнам, был шириной минимум в ладонь.

— Ну так ты испытай меня и узнай забыл ли я в какой руке меч держать, а потом уж из бара гони, — спокойно ответил я и опять отхлебнул пива.

Неожиданно стражник захохотал — именно так, как и ожидалось — гулко, нарочито громко, словно кто-то бил половником по чугунной бочке:

— А ты парень смелый, как я погляжу. Служил где?

— Служил. Далеко отсюда, — ответил я, не отводя взгляда.

— Ну валяй тогда к нам за стол. Нехрен тут одному надираться.

Настроение здоровяка менялось как погода на островах. На первый взгляд, он казался простым, душевным и прямым человеком, а вот на второй, уже закрадывались подозрения, что за тщательно отполированной маской дуболома-стражника скрывается совсем не простой и далеко не глупый человек.

Это действительно была стража. Именно так, сохраняя какие-то древние традиции тут продолжали именовать тех, кто охранял город днем и, особенно, ночью. Теряющие национальные черты народы всегда цепляются за странные традиции, которые уже часто вообще не укладываются ни в какую логику, но продолжают действовать, ибо работали веками. По одной из них, стража не подчинялась никому. То есть формально стражей мог командовать выбранный народом специальный глава ополчения. Так как этого главу уже несколько веков никто не выбирал за ненадобностью, местные охранники закона спокойно существовали в анархии. Пост командира стражи передавался по наследству. Сейчас я разговаривал с Ам-Харисом, и отец и дед которого — и вообще все поколения предков, о которых только сохранились какие-либо записи, командовали этой самой стражей. Как ни странно, именно факт наследования делал этот неразумный механизм действительно работающим, ибо в семье командиров стражи долг перед городом всегда ставился выше личного достатка. Вопросы чести тут прививались вместе с молоком матери и вкупе с твердой рукой отца, так, что несмотря на отсутствие контроля, местные служители закона действительно старались выполнять свои обязанности честно.

Хотя, как это бывает в южных странах, честность не всегда сочетается с усердием. Если в городе совершено преступление — будьте уверены — стража будет искать преступника. Чередуя это с попойками в баре, конечно. Даже, скорее всего, найдет, ибо в небольшом городе все тайное когда-либо становится явным. Однако, такая идея как патрулировать улицы, особенно днем, в жару, отметалась местной стражей как совершенно безумная.

Это все мне удалось выяснить всего за три кружки какой-то особенно густой и бурой разновидности пива. О себе тоже пришлось, конечно, рассказать — особенно по части прошлой службы. Цель своего путешествия я так и не раскрыл, а их это не особо и интересовало.

Потом, я вместе со всей компанией плавно переместился в соседнее здание, которое и оказалось штаб-квартирой стражи — по внутреннему коридору, не выходя на улицу. Крайне удобно и продумано, чтобы жители города не наблюдали стражников в неподобающем пьяном состоянии. Сержанты и рядовые постепенно расходились по своим комнатам, кто-то занял пару столов в приемной, а я оказался в кабинете командира.

С одной стороны, кабинет не поражал размерами, но слегка шокировал убранством. Казалось, что под тяжестью железа стены комнаты давно должны были выгнуться. Тут было все железо, так или иначе относящееся к военным действиям, тщательно собираемое в течение нескольких веков предшественниками нынешнего командира. Шлемы, какие-то ордена, блестящие нагрудники, пики, алебарды, латные рукавицы — и все это, казалось, размещалось без всякой логики. А уж мечей-то тут было столько, что их ровный ряд опоясывал комнату словно фартуком.

Я заинтересованно подошел к стене и потрогал мечи. Ам-Харис, восседавший в глубоком кожаном кресле с рюмкой коньяка, и что-то рассказывавший мне о своем деде, увидев это, неожиданно легко подскочил ко мне, и, хлопнув по спине, воскликнул:

— Точно, дорогой. Тебе же меч нужен. В этом городе все делятся на три части. Обыватели, и настоящие мужчины — те, кто носит меч.

— А третьи кто? Ты сказал три части.

— Третья часть — это Дана. Моя троюродная сестра. Ей меч не положен, потому как на настоящего мужика она никак не похожа, хотя могла бы по части мужественности дать фору тут многим, носящим брюки. Так что давай, выбирай, не стесняйся. Это не коллекция.

Я пожал плечами и вытащил один из мечей. Слишком легкий и короткий — это я сразу понял, как только взял его в руку. Следующий был наоборот — слишком тяжел. Еще один я, решив испытать, чуть согнул и, к удивлению, отпустив сталь, наблюдал теперь кривой меч. Ам-Харис пожал плечами:

— Я и не обещал тебе королевскую сокровищницу. Тут простые мечи, причем всякого дерьма тоже хватает. За двести лет чего только не понатащили. Выкинь эту железяку вон туда, в корзину.

В общем, несмотря на изобилие, меч я себе так и не подобрал. Командир был хмур, но мой выбор понимал — мне действительно ни один в руку не лег.

— Завтра пойдем тут к одному купцу. У него могут быть стоящие вещи.

— А у тебя-то откуда меч? У него покупал?

— Нет, дорогой. Этот меч по наследству передается. Можно сказать, это символ командира стражи.

Тут Ам-Харис вытащил из своих широких ножен кусок черного пламени. Именно так мне показалось в начале, ибо меч был не прямым куском железа, а представлял из себя нечто острое и ветвящееся, как языки пламени, со множеством небольших глянцево-черных лезвий. Смотрелось это, весьма гармонично, как произведение искусства. Как этим можно драться я не представлял.

— Келюмет Альхара. Слово закона. Или Слово Истины. Так его зовут. Откуда он взялся — легенд не сосчитать. Но каждый отец у нас, передавая сыну, говорит: «Храни его пока не пригодится». Традиция такая. Пользоваться им — никто уже много поколений не думал. Для всяких случаев у меня вот это, — откуда-то из-за спины вынырнула и оказалась в его руке узкая короткая изогнутая сабля, — а меч этот … я не знаю, но от него какое-то особенное чувство исходит. Как будто ты перед ним отвечаешь за то как делаешь свою работу. Словно из него на тебя все души твоих предков-стражников смотрят — как ты тут закон защищаешь.

Он замолчал, а я не стал нарушать повисшую тишину. Затем командир вздохнул, и вернулся к креслу за бокалом коньяка…